Редакция Tumix провела в канун самого любимого праздника конкурс на лучшую сказку среди пользователей портала. Победители определены, подарки вручены. И теперь мы предлагаем всем читателям ресурса взять в руки нашу воображаемую книгу зимних сказок и каждый день каникул читать по две истории, рассказанные земляками. Глядишь, в следующем году полку сказочников прибудет…
Далеко в таёжной глубинке, за тридцать вёрст от ближайшей станицы, была деревенька одна. И называлась она под стать – Глухоманьки. Места те были глухие, болота топкие, леса дремучие, зато красивые какие, особливо зимой. А ели какие высокие, стройные, прям до неба, что даже при царском дворе на Новый год поставить не стыдно.
Так вот, люди тамошние сказывали, что обитает в тех краях не кто-нибудь, а сам Дед Мороз. Мол, в стародавние времена запримечен был не единожды: то лесорубам покажется, то заблудших деток обогреет. Но кто бы ни ходил счастья пытать, деда зимнего искать, так ни с чем и возвращалися. Уж и позабывать стали, только старые люди о нём и помнили.
Приехали как-то в ту деревню два парнишечки к деду с бабкой на побывку. Родители отправили в самый канун Нового года. Учёба, мол, закончилась, гимназию на празднества закрыли. Данила да Стёпка, справные ребятки, дружные меж собой. Данила на пару годков постарше, брата любит, всегда помощь окажет. Понравилось им у деда с бабкой гостевать, днём с ребятами местными на санках катаются. Как речку льдом скуёт, так детвора и санки достаёт. А берега на реке уклонистые, резво санки мчат. Придут домой, пирогов бабкиных поедят и опять на улицу бегут. А вечером у лучины дед байки всякие сказывает. Вот как-то раз и до зимнего деда черёд дошёл. Что, мол, живёт в здешних лесах в доме пряничном с крышей сладкою. Носит шубу красную, богатым бисером вышитую, и шапка под стать. Дохнёт – так всё инеем покрывается. Ездит в санях, в упряжке тройка белогривая. Зверьё лесное прям с руки кормит. А уж ежели деток встретит, подарочком одарит.
Захотелось и нашим ребятам в лес сходить, Деда Мороза поискать. На утро стали они деда упрашивать:
– Своди, деда Дмитко.
– Да стар я уже по сугробам мытариться, – запротивился тот. – Потом улыбнулся лукаво, будто вспомнил чего-то, – и говорит, – но коли всурьёз вознамерились, то удружу вам снегоступы.
Бабка кинулась было отговаривать.
– Пущай сходют, – вступился дед, – я в их годы тоже удачу пытал. Да только долго не бродите, засветло возвращайтесь, а то, не ровен час, заблудитесь, да и зверья у нас зубастого хватает.
-Ты, деда, не переживай. Даниле тятька компа́с подарил, настоящий, военный, – сказал Стёпка.
Снабдили их в дорогу: бабка пирогами, а дед снегоступами. Вывели за ворота.
– Токмо в лес вдоль реки ступайте, – проговорил дед Дмитко, – так хоть далече, зато сподручней. Левой дорогой мимо Поруньки – не хоже, там овраги крутобокие, да валежнику полно.
Отправились браточки в лес. Уж что боле им хотелось: Деда Мороза повидать или компа́с испытать, о том не ведаю. А как реку проходить стали, ребятишки к ним прибились и расспросами пытают: "Куда, мол, подались, за шишками, поди?" А Данила отвечает: "Не досуг нам с малышнёй лясы точить, идём деда зимнего попроведать". Как узнали куда идут, так отставать не захотели. Проводили их ребятки до поваленной сосны, да назад воротились, без спросу в чащу ходить побоялися.
Данила со Стёпкой, надев дедовы снегоступы, направились дале. Долго по лесу плутали, таких красот навидались, что в городище своём и не узреть. Но никаких примет Деда Мороза так и не обнаружили. Измотались совсем браточки, бабкины пироги уже все подъели. Солнце стало к вечеру клониться, пора обратно поворачивать. Решили в последок пригорок еловый обойти. Обходить стали, да видать тропка тут звериная пролегает, следов видимо невидимо. А как из-за ёлок вышли, на опушке очутилися. Глядь, под дюжей елью изба стоит. Полянка-то какая диковинная, вся следами заячьими да оленьими вытоптана, а в снежных проплешинах трава зелёная проглядывает. Мимо избушки ручей течёт. А запах, словно кто хлеб печёт.
Вдруг дверь отворилась и показался на крыльце дед, бородатый в потёртом полушубке.
– Что ж, вы, хлопцы одни-оденёшеньки по лесу блуждаете, потерялися али ищите чего?
– По делу мы тут, дедушка, – отвечает Данила.
– Это ж како видно важно дело, чтоб до темна по чаще плутать, – ответил дед.
Глянули они на небо, и то верно, солнце уже село, темнеть начало́.
– Как называетесь-то, хлопчики?
– Меня Данилой звать, а это Стёпка, – сказал Данила.
– Степан, – поправил его меньшой.
– Ну, ежели бы вы свои дела отложили, то могли бы в избе моей обогреться. Да чаю на ореховых корочках испить, – предложил он.
А уж как ребяткам хотелось с морозу-то обогреться, да и измотались в конец. Дед, вроде не разбойник какой: борода седая, кудрявая, глаза синие- пресиние и смотрит так по-доброму. Не стали они кочевряжиться и на дедово предложение согласились.
Как вошли в избу – ясно стало откуда запах такой на поляне. Сняли они свои одёжки, да поближе к огню пододвигаются. У ребят с голодухи животы заголосили, а деду намекать и не надо. Быстренько на стол собрал, напоил да накормил. Опосля Данила со Степаном уселись подле печки, а дед на лавке у стены, сидит что-то из дерева мастерит.
– А что, деда, ты тут один живёшь?- спросил его старшой.
– Один, – отвечает тот, строгая сосновую ветку.
– Как звать тебя дедушка? – спросил Стёпка.
– Дадымом величают.
– А не встречал ли ты часом Деда Мороза? Поговаривают, что обитает он в здешних лесах, – продолжал Данила.
– А каков он? – спросил дед, весело прищурившись.
– Красна́ шуба на нём, чай атласна, дорогим бисером вышита, шапка тоже красна́. Ездит он в санях, белой тройкой запряжённых. Ветер, стужу он несёт. Как дохнёт – всё заморозит. Но сердцем тёплый, деток любит, подарками одаривает.
– В красной шубе, на белой тройке? – задумчиво протянул дед. – Не видывал такого. Чай народ сказы болтает, а вы и на веру приняли. Полезайте-ка, ребятки, на печь. Поздно уже, спать пора, – велел им дед Дадым.
Взобрались братки на печку, да там сладко и растянулись, даже не озадумавшись про деда с бабкою. Ночью проснулся Стёпа, жарко. Водицы испить захотел, слез с печи, а за окном будто что светится. Глянул, а там Дадым в своём полушубке по поляне ходит, только тень его и видать в потёмках. Тут как подойдёт к лесу, как дохнёт, будто облако серебряное выдохнул. Так сразу стоят деревца сверканьем переливаются. Кинулся Степан брата будить, да где ж его! Крепким сном славился старшой.
На утро проснулись, опять хлебом печёным пахнет, в избе никого. Хотел было Степан рассказать брату о том что ночью углядел, да не вдомёк стало, толи в самом деле было, толи во сне привиделось. Одёжки надели, вышли из дому хозяина поискать. А он стоит поодаль да оленей с руки кормит.
– Айда-те сюда. Да не пужайтесь, – позвал их дед.
Подошли ребятки, а он им сухари протягивает, да велит олежку дать. Олежек молоденький, рожки ещё не показались. Сначала пужались, а потом по нраву занятие пришлось. Вскоре зайцы набежали, да белки с ветвей тоже гостинец просят. Восторгу ребят не было пределу, чтобы лесного зверя с руки кормить, вот так невидаль! Тут позвал их дед подсобить немного. Позади избы навес был, в нём сани стояли, да сено заготовлено. Взяли они сена полные охапки, да пред оленями-то и положили.
– А что это у тебя, деда, сани стоят, а коников не видать? – спросил Данила.
– Так вот ведь они мои коники, – отвечает дед, кивая на оленей, – не хуже любого рысака по лесу мчат.
Погостили они ещё маненько у Дадыма да домой засобиралися. Дед с бабкой-то чай потеряли уже.
– Пойдёмте, дорожку-то покажу, не то долго плутать будете, – подозвал их Дадым.
– Не-е, деда, не заплутаем,- важничал Стёпка, – у нас компа́с есть, да не абы какой – военный.
– Не ведомо нам, что такое компа́с, – развёл руками дед, – а вот тропку короткую показать и без компаса сумем. И повёл их к ручью.
– А что ручей тут, чудной такой? Мороз на дворе, а он не замерзает? – спросил Стёпка.
– А кто ж его знает, поди ключ какой тёплый бьёт, – хитро жмурясь отвечает Дадым. – Вон вишь, как парит, все деревья в куржаке.
От ручья и впрямь испарение шло, что край крыши весь сосульками оброс. Загляделся Стёпа на сосульки, а они на солнце цветами разными играют. Отломил одну и в шапку, в заушину пихнул, чтобы раньше сроку не растаяла.
На расставанье ребят тоска взяла, вроде вчерась только свиделись, а дед уже как родной стал. Подарил им Дадым по игрушке деревянной, птица – небылица со свистком, хоть безделица, а вырезана искусно.
– Идти тут вам недалече, переско́чите ручей, а там всё напрямки, да напрямки, –говорил дорогу дед. – Как овраги начнутся, так вы заячьей тропки держитесь.
Перепрыгнули ручей, махнули рукой деду и пошли как он сказывал. Сквозь овраги по заячьим следам шли, а как их миновали, так и деревеньку увидали. Даром что час на дорогу потратили. Мимо Порунькиного дома прошли и сиганули к деду с бабкой. Прибежали домой и винятся, прости мол, бабушка что на другой день назад воротилися. А бабка им:
– Да что же вы, соколики, потешаетесь над бабушкой, что ли? Я хоть стара, да не настолько, чтобы день миновал, а я и не заметила.
– Как же так? – дивятся ребятки. – Мы ж вчерась поутру ушли?
А дед призадумавшись отвечает:
– Места у нас не простые, загадочные, на диво всякое богаты.
– Ой, батюшки, Стёпа, что ж у тебя шапка-то мокра вся? – запричитала бабка.
Степан шапку свою в руках держал, сосулька в тепле-то и потекла. Он по ребячьей манере возьми, да и облизни мокрые пальцы. Да как подивится. Достал сосульку и тоже в рот пихнул и вдруг как заголосит:
– Данила, Данила, а сосулька-то сахарная!
Тот сомлеваясь, взял у брата сосульку, попробовал и хмыкнул с удивленья:
– И то правда!
И только теперь вдогад им стало у кого в лесу гостевали.
Ходили потом с ребятнёй деревенской за овраги. Всё исходили, но полянки той так и не нашли, ни избушки, ни ручья.
А подарки дадымовы долго хранили, да деточкам своим и подарили, когда об случае этом рассказывали.